К 350-летию со дня спуска на воду первого русского фрегата «Орёл»

Когда в 1719 году Пётр I поручил голландцу Харману ван Боллосу создать флюгер, венчающий шпиль недавно построенного здания Адмиралтейства, то в качестве образца мастер избрал очертания фрегата «Орёл», явившегося родоначальником российского флота. Со временем его работа стала одним из исторических символов Санкт-Петербурга. А что же известно о корабле, послужившем его моделью?

«Русские корабли во всех отношениях равны наилучшим кораблям этого типа, какие имеются в нашей стране, и притом более изрядно закончены».

Aнглийский адмирал Поррис

16 мая 1692 года спущен на воду первый российский военный корабль, построенный при участии Петра I и 16 солдат Преображенского полка

Известные всем «потешные» полки Петра I были не только сухопутными, они же стали прообразом будущего флота, которым так гордился царь и который так нужен был стране. Сегодня мы постараемся рассказать о первых шагах русского флота, и о том, как он создавался.

Завершение основных работ

Первый русский корабль «Орёл», заложенный на верфи в Дединово, строился по проекту, разработанному голландским полковником Корнелиусом фан Буковеном. При длине корпуса 24,5 м и ширине 6,5 м он имел водоизмещение 250 т и полуметровую осадку. Сохранились записи, согласно которым стоимость первенца русского флота составила 2221 рубль, что по тем временам представляло огромную сумму.

Весной 1668 года, когда основной объём работ был завершён, в Дединово прибыли 22 голландских моряка, которым предстояло стать командой первого русского корабля «Орёл». Вместе с ними пожаловал и будущий капитан судна Давид Бутлер (тоже, разумеется, голландец). Под его контролем и при участии команды на корабле были выполнены последние перед спуском на воду работы.

В начале тернистого пути

Ранним утром 14 ноября 1667 года, отслужив молебен и благословясь, как это принято у добрых людей, приступили к закладке судна. Однако на первых же порах новоявленные корабелы столкнулись с неожиданными проблемами. Начались они с того, что коломенский лес оказался непригоден для задуманного дела, и взамен оного пришлось возить брёвна из Мурома, где их заготавливали в вотчине местного архиепископа.

Кроме того, оплошали плотники. Привычные к строительству домов и церквей, они были беспомощны на корабельной верфи и не могли взять в толк, чего от них добивался не владевший русским языком Ламберт Гельт. Пришлось их отпустить с миром, а опытных плотников выписывать из той же Голландии.

Но главной помехой начатому делу был явный саботаж со стороны боярской верхушки, по мнению которой строительство корабля «Орёл» было не решением насущной проблемы того времени, а лишь минутным капризом государя. Да и вообще, в создании военного флота бояре не видели никакого проку. Рассуждали они примерно так: «Отцы-деды жили без него, и мы проживём».

29 июня — День кораблестроителя, приурочен к годовщине указа от 1667 года царя Алексея Михайловича о строительстве корабля «Орел»

Русские люди научились строить суда еще в древние времена. Без судов выжить было практически невозможно, и вся наша история доказывает важность судостроения. Дорогами для наших предков долгое время оставались реки, а потому требовались большие и малые суда для перевозки товаров, переброски войск. Да и в гости отправлялись водными путями. Русские летописи поведали нам о многих походах, например, о том, как русские князья на сотнях судов угрожали стенам Царьграда.

Известно, что наши суда по мореходности не уступали европейским и азиатским кораблям. История сохранила немало примеров, свидетельствующих о мощи славянского флота, о готовности дать отпор и преподать агрессивным соседям хорошие уроки.

Толчком для развития судостроения стало освоение русского Севера. Рост рыболовства и увеличение добычи пушнины потребовали и создания новых промысловых судов. На берегах Белого моря стали появляться верфи, способные справиться с потребностями населения. Появились корабли, способные совершать длительные плавания и готовые устоять перед суровым характером северных морей. В XVII веке, сразу после Смутного времени, русскому государству потребовались военные суда.

Морским судам быть!

Первым русским военным кораблем стал «Орел», который построили в 1669 году голландцы в Дедино Коломенского уезда. В свое первое плавание он отправился в Астрахань, где был захвачен участниками восстания Степана Разина. Дальнейшая его судьба весьма туманна: то ли восставшие его уничтожили, то ли он был брошен и пришел в негодность.

Дальше мы вспомним Петра I. В октябре 1696 года Боярская дума под нажимом молодого царя принимает историческое решение: «Морским судам быть». Правда, он еще раньше начал строить корабли в Переяславле, но к морским плаваниям они не были приспособлены.

Еще в 1693 году Петр I прибыл в Архангельск с целью наладить там кораблестроение. На тот момент Архангельск был единственным морским портом, который открывал дорогу в Западную Европу, и, главное, здесь уже освоили традиции западного судостроения.

Считается, что верфь под Архангельском основана 18 августа 1693 года, но еще раньше там специально для царя была построена двенадцатипушечная яхта «Святой Петр», на которой он совершил плавание до Кольского полуострова. Для верфи был выбран остров Соломбала, который и дал название верфи – Соломбальская, в дальнейшем остров стал одним из районов города Архангельска. Царь успел поучаствовать в закладке корабля «Святой Павел», а затем отправился в Москву.

Казенное морское судостроение

Архангельское кораблестроение стало государственным делом. Корабли строили не на речках, а на самом настоящем море, и испытания они проходили самые серьезные. Для охраны города и верфи был создан специальный отряд из кораблей, а охранять уже было что. В 1699 году спущены на воду шесть больших торговых кораблей, которые уже спокойно плавали в Западную Европу. В 1701 году Соломбальская верфь значительно увеличилась, к ней присоединилось еще две верфи. Возросло и количество спускаемых кораблей. Появилось Архангельское (Соломбальское) Адмиралтейство. В 1708 году верфь начала строить боевые корабли для Балтийского флота, а всего за первые 25 лет на воду было спущено 126 современных парусных кораблей различных типов.

В середине XVIII века Соломбальская верфь превратилась в крупнейший судостроительный завод, оснащенный современным оборудованием. Именно здесь был построен первый сухой док для ремонта подводной части кораблей. Только за 40 лет для пополнения Балтийского флота было построено 85 кораблей, а всего со времени закладки верфи Петром I и до 5 марта 1862 года путевку в жизнь получили 450 боевых кораблей и судов. В 1825 году на воду был спущен один из первых российских пароходов «Легкий». Своим успехом Соломбальская верфь в первую очередь была обязана замечательным северным корабелам, славным русским мастерам. Русский флот очень многим обязан Михаилу Дмитриевичу Портнову, Андрею Михайловичу Курочкину, Василию Артемьевичу Ершову, Федору Тимофеевичу Загуляеву. Эти мастера не только освоили заморские премудрости, но и во многом опередили практику мирового судостроения.

Обо всех кораблях рассказать в рамках нашего повествования невозможно, но вспомнить самый известный корабль мы просто обязаны. Таким стал линейный корабль «Азов», который строили знаменитые мастера Н. М. Курочкин и В. А. Ершов. Командиром корабля стал капитан М. П. Лазарев. За подвиг в Наваринском сражении М. П. Лазарев получил звание контр-адмирала, а линейный корабль «Азов» был отмечен высшей наградой: ему был пожалован кормовой Георгиевский флаг.

Время не стоит на месте, и на смену парусным кораблям пришли пароходы. В 1862 году верфь была упразднена. Но корабельная история Архангельска на этом не закончилась. Славные традиции мастеров Соломбальской верфи продолжаются на заводе «Красная кузница» и на военных заводах Северодвинска.

РУССКИЙ «ОРЕЛ» НА КАСПИИ

По Волге и Каспийскому морю проходил очень важный для Русского государства водный торговый путь, по которому шла оживленная торговля с восточными странами. Для охраны этого пути государству пришлось начать строительство собственного флота на Волге и Каспии. В 1668 г. был сделан первый шаг к созданию русской регулярной военно-морской силы на Каспийском море: на реке Оке в селе Дединово был спущен на воду большой парусный корабль «Орел». Предыстория его появления была такова. В 1664 г. персидский шах Аббас II усилил торговые сношения с Россией и дал многие исключительные привилегии русским купцам. Через три года шах попросил у России дозволить особой армянской компании, состоящей из персидских подданных, производить торг шелком-сырцом через Россию. Разрешение было получено, и при этом русские брали на себя охранение провозимых товаров за особую плату. Конечно, это вызвало необходимость завести у нас военные суда для плавания по Волге и Каспийскому морю, а потому 19 июня 1667 г. начата постройка военного корабля в селе Дединове и главное наблюдение за постройкой поручено боярину Ордин-Нащокину — тому же, что уже строил суда на Двине. В России корабельных мастеров не было, а потому, очевидно, должны были пригласить для этого иностранцев. Выбор пал на голландцев, так как они своей честностью в торговле расположили к себе русских людей, тогда как англичане за свои хищнические наклонности к наживе заставили совершенно запретить им торговлю в России. Был приглашен корабельный мастер Ламберт Гельт «со товарищи». Несмотря на энергию и влияние Ордин-Нащокина, препятствия делались на каждом шагу. Всякий, от кого требовалось содействие, кажется, ставил себе в обязанность не исполнять распоряжений и указаний прежде нескольких подтверждений. Старосты, на вызов желающих плотников, отвечали: «вправду, что к государеву корабельному делу охочих плотников нет»; заводчики не давали железа; Пушкарский приказ (т. е. артиллерийское управление) отзывался неимением блоков и других вещей, а на требование кузнецов ответил, что у него всего один кузнец, да и тот делает язык к большому успенскому колоколу; воеводы и другие начальствующие лица, которые должны были присылать деньги, всячески их задерживали. Когда понадобилось срубить несколько больших деревьев в даче одного архиерея, то и тут не обошлось без особого царского указа.

Нельзя не удивляться после всего этого, что корабль, названный «Орел», заложенный в половине ноября 1667 г., был все-таки спущен через полгода; вскоре поспели еще яхта, бот и две шлюпки. Окончательное снаряжение этих судов задержало выход их до 19 мая 1669 г. Корабль «Орел» размерами был очень мал: длиной 80 футов, шириной 21 фут и сидел на 5 футов в воде. Постройка всех этих судов обошлась с небольшим в 9 тысяч рублей. На корабле было 20 иностранцев, и к ним прибавилось в Казани 35 нижегородских стрельцов для охраны во время пути. Почти четыре месяца понадобилось флотилии, чтобы добраться до Астрахани. Это путешествие описано одним из участников: Яном Стрюйсом, который был парусным мастером на корабле. В Астрахани суда оставались девять месяцев, сначала в ожидании некоторых вещей и погрузки припасов, а потом по случаю восстания под руководством Степана Разина, остановившего всю торговлю с Персией. В бытность в Астрахани командир корабля «Орел» Ботлер, по поручению астраханского воеводы Прозоровского, успел построить и в апреле 1670 г. спустить еще «военное судно» на манер галеры. Но движение Разина распространилось настолько, что восставшими был захвачен и самый город Астрахань; суда все были сожжены, а иностранцы бежали, из них двое — лекарь Термунт и пушкарь Карштен Брант — потом возвратились и поселились в России.

В 1671 г. Разин был захвачен и казнен в Москве, но край еще долго волновался, и нарушенная торговля с Персией еще долго не восстанавливалась. Боярин Ордин-Нащокин тоже скоро удалился от дел. На Белом море в это время тоже было несколько попыток завести свои торговые корабли, чтобы на них самим возить товары в иностранные порты, но русские купцы были там подвергнуты полному бойкоту, и им пришлось привезти товары обратно в Архангельск и тут продать тем же иностранцам по дешевой цене. Иностранцы всячески стесняли развитие нашего дела, широко пользуясь даваемыми им привилегиями и нередко производя насилия. Сочинение Стрюйса было много раз издано, и из него заимствовано изображение корабля «Орел», но при этом нужно оговориться, что корабль в различных изданиях изображен совершенно по-разному.

ПЕРВАЯ РУССКАЯ СУДОВЕРФЬ

Выбор Дединова в качестве места основания первой государственной верфи объясняется его ролью крупнейшего судостроительного центра средней России, который мог обеспечить верфь квалифицированными мастерами. Ни Астрахань, ни Нижний Новгород не представлялись подходящими местами, поскольку на нижней Волге уже разворачивалось казацкое движение во главе со Степаном Разиным.

Деньги на строительство шли от Приказа Большого прихода. Это флотское учреждение, постепенно сложившееся на протяжении 17 века — предшественник петровского Адмиралтейства — полностью обеспечивало не только финансирование, но и набор квалифицированных рабочих, снабжение верфи материалами, инструментами и оборудованием. Это свидетельствовало о государственном характере постройки судов. За границей для верфи были закуплены 4 молота, 2 железных домкрата, различные пилы и другие инструменты, что позволило впервые ввести хоть какую-то механизацию работ.

В отличие от производства стругов, на верфи сразу сложилось четкое разделение труда, характерное для крупного европейского производства. Только по дереву здесь работали мастера четырех специальностей: плотники, пильщики, токари и резчики. Каждый мастер привлекался на время выполнения своей работы и имел индивидуальную, как правило, не очень высокую, плату. Для выполнения сложных работ на верфь присылались мастера из различных районов страны: якорные мастера из Казани, кузнецы из Переяславля-Рязанского, токари из Москвы.

Постепенно верфь приобретала все характерные черты мануфактурного производства, хотя первоначально там явно преобладали кустарные традиции: отсутствие постоянного контингента рабочих, сезонность работ, преобладание ручного труда. Собственно говоря, в накоплении опыта, апробировании различных вариантов организации работ и было главное значение Дединовской верфи. На набор рабочих, поставку кованых изделий и строевого леса требовалось время, поэтому закладка первого военного морского корабля, с чего и началось настоящее функционирование верфи, произошла только 14 ноября 1667 года. Заложили двухпалубный, трехмачтовый фрегат длиной 24,5, шириной 6,4 и с осадкой 1,5 метра. Впервые в истории российского судостроения его строили в соответствии со всеми достижениями мировой практики, и по конструкции он не отличался от европейских морских судов того времени. В январе 1668 года на верфи заложили яхту длиной около 18 метров, а затем еще несколько более мелких судов.

Торжественный спуск на воду первенца состоялся 19 мая 1668 года. Оставалось еще установить мачты, настелить палубы, сделать надстройки и поставить такелаж. На выполнение этих работ ушло почти все лето. Все построенные суда были готовы к отправке сначала в Нижний Новгород, а затем в Астрахань 16 сентября 1668 года. Однако отправить их не удалось и кораблям пришлось зимовать в Дединово. Зимой 1668-1669 года на верфи царила полная тишина. Строительство кораблей полностью прекратилось. Зато в Москве события развивались очень бурно. Еще 20 ноября 1668 года в Посольский приказ прибыл голландец Давыд Бутлер, который год назад был нанят на русскую службу в качестве кормщика и капитана, но оставлен в Голландии для набора мастеров. Он сразу представил схематическую карту Каспийского моря, документы с расписанием обязанностей различных корабельных чинов и чертежи уже построенного фрегата.

Предположительно он был автором проекта корабля. Затем Бутлер представил еще проект постройки 36-весельной галеры. Он чувствовал себя очень уверенно, готовясь лично возглавить работу по осуществлению предложенных им проектов. Но в Дединове уже работали Буковен и нанятые им голландские мастера. Между ними начала развиваться интрига, в результате которой выяснилось, что Бутлер присвоил некоторую сумму казенных денег и не имеет капитанского патента. Признав это, Бутлер заявил, что зато он имеет большой опыт дальних плаваний в Восточную Индию, Испанию и Францию. Дело закончилось тем, что полковник Буковен был отстранен от управления верфью, а на его место был назначен Бутлер.

К весне 1669 года верфь стала крупным предприятием со своими стапелями, кузницами, амбарами (складами), лесопильными приспособлениями и большими котлами для варки смолы. Да и работа на этот раз началась гораздо более организованно. Наиболее важные решения принимались уже русскими, прежде всего Полуехтовым. Полковник Буковен был уволен, а Бутлер вскоре был назначен командиром построенной флотилии. 24 апреля последовал царский указ о присвоении фрегату названия «Орел» в честь русского государственного герба. Это высокое имя олицетворяло Россию как государство. Впервые русское судно получило персональное имя.

Пышное убранство «Орла», многочисленная позолота резко выделяли его среди других судов. На корме судна был изображен государственный герб России. На мачте развевался первый российский морской флаг, составленный из полос белого, синего и красного цвета. Первым командиром «Орла» стал Д. Бутлер. «Орел», яхта и другие суда флотилии покинули Дединово 7 мая 1669 года и в августе прибыли в Астрахань. Восстание Степана Разина сорвало планы развития торговли с Персией. «Орлу» так и не удалось выйти в море. Вскоре прекратила свое существование и верфь в Дединово, поскольку строительство морских судов было перенесено в Казань. Однако опыт строительства судов на первой государственной верфи в Дединово будет высоко оценен и использован Петром 1 при создании российского флота.

Фрегат «Орел» и основание первой верфи. OCEAN-TV

СТЕПАН РАЗИН

Получив прощение и свободу итти куда хочет, Стенька Разин вернулся со своей разбойничьей стаей на Дон в лучшем положении и с большими силами, чем в то время, когда они прибыли больные и распухшие от голода, жажды и соленой воды. За казаками последовала часть русских, весьма преданных Стеньке, на что он одних склонил хорошим жалованьем, других деньгами и подарками. Когда он проходил по улицам Астрахани и видел следовавшую за ним большую толпу, то разбрасывал дукаты и другие золотые монеты, и такая щедрость или, вернее, хитрый обман привлекали к нему многих необузданных и глупых людей. Некоторые из них были даже на службе у его величества. Когда весть о том дошла до господина наместника Прозоровского, он тотчас послал полковника Ведероса к Разину и велел ему передать и приказать немедля отослать в Астрахань слуг его величества, в случае же отказа он, Разин, снова впадет в немилость у царя и ему от того придется тяжелее и труднее, чем в прошлый раз, и может быть, ему придется расплатиться за старые грехи ради новых. Полковник Ведерос прибыл к нему и выполнил все, что было приказано; но Разин не хотел ничего слышать об этом приказе, нетерпеливо перебил его недостойными речами и еще немного и он разрубил бы саблей голову несчастного посланника. Однако гнев и ярость его вылились в кощунствах, проклятиях и неистовстве, и он говорил: «Как смеют приносить мне такие нечестные требования? Должен я предать своих друзей и тех, кто последовал за мной из любви и преданности? Меня еще понуждают к тому немилостью? Добро же, передай твоему начальнику Прозоровскому, что я не считаюсь ни с ним, ни с царем, что в скором времени явлюсь к ним предъявить свои требования, чтобы этот малодушный и трусливый человек, который теперь кичится и хвастается своей двойной властью, не смел так разговаривать и повелевать и делать мне предписания, как своему крепостному, когда я рожден свободным и у меня больше силы, чем у него. Пусть стыд выест ему глаза за то, что он меня встретил без малейших почестей как ничтожного человека» и т.д. и еще много других упреков. Стоявший перед ним полковник все время боялся, что его зарубят. С таким ответом вернулся Ведерос, из чего можно заключить, что сей разбойник нарушил данное слово и вновь стал вооружаться, как это и случилось в скором времени, так что господин Прозоровский весьма дивился, не ведая, где он в столь короткое время собрал такую большую силу, ибо у него оказался флот из 80 новых судов, на каждом две пушки и множество войска. С ним он поплыл вниз по Волге, но не показывал тогда никакой вражды, и князь Прозоровский также не находил нужным напасть на него до прибытия большого флота, снаряженного его величеством.

Флот наконец прибыл и состоял из 6 тыс. стрельцов на многочисленных стругах, нагруженных порохом, оружием, различным военным снаряжением и съестными припасами. Едва тот флот прибыл, Стенька ловко сумел под видом перебежчиков подослать своих самых хитрых и пронырливых советников, которым и удалось представить дела Стеньки такими приукрашенными и добрыми, что весь простой народ склонился к нему и перешел на его сторону. По такому наущению они напали на своих начальников, многим отрубили головы, других предали в руки разбойников вместе со всем флотом. Стенька, овладев без всякого боя такой большой силой, выдал каждому из них за два месяца жалованье, пообещав вперед свободу грабить и убивать по их желанию, и прибавил: «За дело, братцы! Ныне отомстите тиранам, которые до сих пор держали вас в неволе хуже, чем турки или язычники. Я пришел дать всем вам свободу и избавление, вы будете моими братьями и детьми, и вам будет так хорошо, как и мне, — будьте только мужественны и оставайтесь верны». После этих слов каждый готов был итти за него на смерть и все крикнули в один голос: «Многая лета нашему батьке! Пусть он победит всех бояр, князей и все подневольные страны!» Это известие испугало господина Прозоровского, он опасался за Астрахань, ибо глупый народ начал роптать и высказывать похвалы разбойнику, и во всех городах той местности начались такие волнения, и каждый миг приходилось со страхом ждать ужасного кровопролития. «Восстань, восстань, народ! — кричали даже стрельцы. — К чему нам служить без жалованья и итти на смерть? Деньги и припасы истрачены. Мы не получим платы за год, мы проданы и преданы». Они кричали еще о многом, а начальство не смело их удерживать от этого иначе, как добрым словом и великими обещаниями.

КОРАБЛИК И ШПИЛЬ АДМИРАЛТЕЙСТВА

Прообразом кораблика, венчающего шпиль Адмиралтейства, был первый русский военный корабль «Орел», построенный царем Алексеем Михайловичем. Все три флага на мачтах кораблика выполнены из чистого червонного золота, а в носовой части корабля хранится личная буссоль Петра I. Действительно, что-то должно было служить моделью, образом, или хотя бы воспоминанием при создании знаменитого кораблика. Его вместе с «яблоком» в 1719 году установил на шпиле Герман ван Болес. Это была первая перестройка Адмиралтейства, возведенного в 1704 году по собственноручным чертежам Петра I.

Затем будет перестройка, предпринятая И. Коробовым в 1723 году и А. Захаровым в 1829. Однако ни тот ни другой не посягнули на блестящую находку «шпицного и плотницкого мастера» ван Болеса. Кораблик с тех пор превратился в наиболее известную эмблему города, в его символ. И уже в то время началось вокруг него мифотворчество, потому что ни один из построенных Петром до 1719 года кораблей ничего общего с корабликом на «шпице» Адмиралтейства не имел.

Информационно-развлекательный портал Санкт-Петербурга

Божье провидение

Завершающим этапом становления русского флота стал период закрепления на Азовском море. Заложенный к 1698 году город Таганрог и Воронеж продолжали исправно производить корабли. Но это были суда уже иного качества. В 1697-1698 годах царь посетил Европу в составе Великого посольства, где лично участвовал в строительстве корабля «Пётр и Павел». Многие русские корабелы обучились всем тонкостям строительства боевых кораблей, теперь Россия могла создавать суда всех известных тогда типов своими силами. А организованные на юге России «кумпанства» (компании) коммерчески вносили свою лепту в строительство судов. В ноябре 1698 года Петром I был заложен 58-пушечный корабль «Гото Предестинация» («Божье провидение»). Это был действительно принципиально новый, мощный и тяжелый боевой корабль. Длина его киля составила 130 футов (почти 40 метров), а ширина – 33 фута (10 метров). Уже через два года первый русский линейный корабль был спущен на воду, его уникальная конструкция хоть и была заимствована с английских образцов, царь лично внес изменения в киль. Осадка линкора была уменьшена, он легко ходил по мелководью, а двойное дно защищало от течи в случае удара о грунт.

Вслед за ним были заложены ещё два линейных корабля – «Черепаха» и «Великий галеас». Их постройкой еще руководили иностранцы, так как проекты линкоров были ещё слишком сложны. К 1700 году в России уже воспитали ряд корабельных мастеров, таких как Скляев, Верещагин, Салтыков, Михайлов, Попов, Пальчиков, Тучков, Немцов, Бородин, Кознец.

России предстояла война со Швецией, и Петр I, обеспечив свой южный фланг, обратил взор на Балтику. Огромный и неоценимо важный опыт, полученный при строительстве Азовского флота, стал огромным заделом, который помог обеспечить победу нашей стране в долгой и трудной Северной войне со шведами. На Балтийском море русский флот сделал ещё больший шаг вперед. Несмотря на поражение и Прутский мир 1711 года с Турцией, по которому Азовский флот уничтожался, Россия стала военно-морской державой, великой державой. И последующие победы русского флота, и его славная история, стали наглядным тому подтверждением.

Первое плаванье

Тем не менее всему бывает предел, даже чиновничьей волоките. Через год после спуска на воду, а именно 7 мая 1669 года, «Орёл» ─ первый корабль, созданный хоть и иностранными мастерами, но всё же на российской земле ─ отправился вниз по Оке. Совершив почти трёхмесячное плаванье, «Орёл» прибыл в Нижний Новгород, где на его борт поднялись 35 бравых стрельцов, в задачу которых входило обеспечить надлежащую боеспособность судна. Их вооружение состояло из 40 мушкетов, 22 пищалей, 40 пистолетов и нескольких корзин ручных гранат. Пушек на корабле не было.

Создание корабельного устава

Добросовестный капитан Бутлер счёл своим долгом составить и представить на подпись Ордин-Нащокину корабельный устав. Он состоял из 34 статей, подробно регламентировавших обязанности всех членов экипажа и прочих должностных лиц во время якорной стоянки судна, а также в условиях плавания и ведения боя. При его составлении за основу был взят голландский морской устав, переработанный в соответствии с российскими особенностями.

Этот документ, подписанный боярином Ордин-Нащокиным, был направлен в Посольский приказ, а оттуда попал в руки самого государя. Утвердив его, Алексей Михайлович ещё раз засвидетельствовал, что постройка военного корабля «Орёл» являлась не случайным явлением, а положила начало созданию регулярного российского флота.

Энтузиаст корабельного дела

И развалилось бы едва начавшееся дело, если бы не упорство и настойчивость главного «прораба» ─ Афанасия Ордин-Нащокина. Именно его стараниями удалось привлечь к работе голландских мастеров, а им в помощь из Коломны и Дединова пригнать три десятка местных плотников. Кроме того, он же сумел отыскать подходящих кузнецов, пушкарей, а также резчиков по дереву и мастеров канатного дела. Бояре же «отблагодарили» его за это злобной травлей, считая выскочкой и потворщиком пустых затей. Игнорируя доброе начинание, они старались всеми силами унизить и оклеветать его реального исполнителя.

Спуск на воду

Погожим весенним днём 19 мая 1668 года новенький корабль с трёхцветным флагом на мачте соскользнул со стапелей и закачался на речных волнах. У его кормила с трубкой в зубах стоял капитан Давид Бутлер. В этом была своя символика: Россия как бы принимала эстафету у Голландии, входившей тогда в число ведущих морских держав мира. Дальнейшие работы производились уже на плаву. Назвав корабль «Орлом», его создатели украсили резными изображениями этого главного элемента российского герба его нос и корму. Красовался орёл и на кормовом флаге.

Память, вознесённая на адмиралтейский шпиль

Тем не менее фрегат «Орёл» навсегда занял почётное место в истории России. И это вполне закономерно. Прежде всего, он стал родоначальником всего отечественного флота, стяжавшего в дальнейшем немеркнущую славу на просторах всех морей и океанов. Неслучайно, вспоминая о нём, Пётр I говорил, что даже при том, что благое начинание корабелов не получило должного завершения, оно все равно достойно вечного прославления, так как в нём было заложено семя будущих великих свершений. Недаром модель корабля «Орёл» занимает одно из самых почётных мест в экспозиции Санкт-Петербургского Военно-морского музея и всегда привлекает к себе внимание экскурсантов.

Кроме того, как было сказано в начале статьи, есть мнение, что именно фрегат «Орёл» стал прототипом знаменитого кораблика на шпиле Адмиралтейства, созданного в 1719 году голландским мастером Харманом ван Болосом и вошедшим в число исторических символов Санкт-Петербурга. Во всяком случае, его очертания удивительным образом схожи с изображением «Орла», сохранившимся в исторических документах.

Продолжение мытарств

В таком праздничном и нарядном виде фрегат простоял у стенки судостроительной верфи ещё целый год, прежде чем смог отправиться в своё первое плаванье. Причина заключалась всё в той же медлительности и нерадивости сухопутных российских чиновников, продолжавших по-прежнему всеми доступными способами мешать делу.

Государево повеление

Появлению в России первого военного корабля «Орёл» предшествовали вполне мирные события. В 1664 году персидский шах Аббас II даровал российским купцам право беспошлинно торговать в его владениях. Этот знак доброй воли открывал перед Россией широкие возможности, но для их реализации предстояло решить весьма существенную проблему ─ обеспечить безопасность торговых судов на их пути через Каспий. Для этого требовался военный флот, которого тогда ещё не было, но который следовало построить.

С чего-то нужно было начать, и правивший в те годы государь Алексей Михайлович ─ отец Петра I (его портрет приведён ниже) ─ отдал повеление возвести рядом с деревней Дединово, что недалеко от того места, где Москва-река впадает в Оку (126 вёрст от столицы), судостроительную верфь, рассчитанную на постройку крупных судов. Одновременно с этим надлежало, взяв за основу западные образцы, начать закладку фрегата. Так, волею государя Алексея Михайловича был заложен корабль «Орёл», положивший начало всему будущему флоту России.

Последние приготовления

Контроль за исполнением царского повеления был возложен на боярина Афанасия Лаврентьевича Ордин-Нащокина, а непосредственное руководство работами ─ на профессиональных корабелов: дворянина Якова Полуяктова и подьячего Степана Петрова. Поскольку дело им предстояло новое и ещё не освоенное, то из Голландии пригласили опытного мастера Ламберта Гельта.

Из документов, сохранившихся с той поры, следует, что корабельный лес решили брать недалеко от Коломны, и оттуда по Оке сплавлять к новой верфи, а изготовление всей железной оснастки корабля «Орёл» поручить тульским и каширским мастерам. Определились также с изготовлением парусов и канатов.

Морским судам быть

Потешная флотилия, спущенная на воду Плещеева озера в мае 1692 года, стала прообразом русского флота. Однако таких кораблей было недостаточно. Сохранившийся ботик «Фортуна» показывает, что на таких кораблях вполне можно ходить по морю, но вот для боев они совсем не подходят.

Неудачный поход на крепость Азов в 1695 году также показал необходимость иметь мощный флот. Дело в том, что турки снабжали крепость морем, пользуясь своим полным господством на Черном море. А «Священная лига» – антитурецкий союз, к которому Россия присоединилась ещё до Петра (при царевне Софье), требовала от России активных действий. Следующий поход царь продумал уже значительно внимательнее. Особенное внимание было уделено созданию военно-морского флота, чтобы не допустить турецкие корабли до крепости. Петр I велел заложить 1300 стругов (крупных весельных лодок), 300 лодок поменьше и 100 плотов для перевозки войск и припасов. Но главной силой русской армии стали 22 галеры, 4 брандера, 3 фрегата и 2 галеаса, сделанных по голландскому образцу. Сбор войск у Воронежа занял почти год, тогда же на месте было учреждено адмиралтейство и цейхгауз.

В мае 1696 года русский флот появился у Азова во второй раз. Царь лично вёл суда на галере «Принципиум». На этот раз крепость обложили с моря и суши, были созданы штурмовые батареи орудий, войска штурмовали крепость с суши и с моря, на стругах. А русский флот надежно прикрыл лодочные десанты и воспрепятствовал турецким попыткам деблокировать крепость с моря. В ходе кровопролитного боя считавшаяся ранее неприступной крепость Азов была взята. Россия получила выход к Азовскому, а значит, и к Черному морю. Победа наглядно продемонстрировала необходимость иметь мощный и современный военно-морской флот. 20 октября боярская дума постановила: «Морским судам быть». Эту дату принято считать днем рождения русского флота.

Печальное завершение неначатого пути

Однако проявить себя в деле первенцу российского флота так и не довелось. Как было сказано выше, в Нижнем Новгороде он принял на свой борт отряд стрельцов, вместе с которыми направился в Астрахань, где его и застала зима. Вскоре после этого город был захвачен казаками Степана Разина, и судно оказалось в числе их трофеев. Изначально бытовало мнение, что восставшие, разграбив корабль, сожгли его, поскольку не умели им управлять, однако, как выяснилось позже, дело обстояло иначе.

Казаки всё же сумели отойти на нём от причала и даже перегнали корабль в одну из волжских проток, называемую Кутумом, и там, умышленно или по неопытности, посадили на мель. Историки полагают, что они это сделали для того, чтобы правительственные войска не смогли использовать фрегат против них. Там-то первый российский военный корабль «Орёл» и завершил свой короткий век. Всё, что возвышалось над водой, местные жители растащили на дрова, а остальное постепенно сгнило и превратилось в труху.

«Дедушка русского флота»

Россия вступала в XVIII век в сложной внешнеполитической ситуации. Вражда с западным соседом – Польшей, с северо-запада – Швецией, Турцией на юге отнимала у государства много сил и средств. Экономика была не в лучшем состоянии. В целом России требовались реформы и модернизация. Требовалось получить и выход к Черному и Балтийскому морям для упрощения торговли, потому что на тот момент единственным надежным торговым портом был северный Архангельск, до которого добраться было несоизмеримо сложнее. Все эти задачи предстояло решить молодому царю Петру I, возглавившему страну в 1689 году.

Пристрастие к флоту было у Петра с детства. В детстве его очень привлекали разнообразные технические новинки, к примеру, астролябия. А знаменитый ботик, найденный царем в сарае Н. И. Романова, стал знаменитым «дедушкой русского флота», на котором Петр I лично постиг все азы мореходства. Сам царь описывал свои эмоции от найденного ботика так: «Случилось нам (в мае 1688 г.) быть в Измайлове, на льняном дворе и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей из дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил Франца (прим. Тиммермана – голландского учителя Петра), что это за судно? Он сказал, что это бот английский. Я спросил: где его употребляют? Он сказал, что при кораблях – для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших)? Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветру; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно».

Именно после катания на ботике по Плещееву озеру царь стал вынашивать планы по созданию мощного флота. В то время все передовые страны уже обзавелись военными флотами, и России предстояло сделать большой рывок, чтобы качественно и количественно сравняться с соперниками на море. А после визита в Архангельск, где царь увидел большие и хорошо вооруженные голландские и английские суда, посетил их и сам, впервые ходил по Белому морю, вопрос считался решённым. Один корабль заказали в Англии, два под руководством Франца Лефорта – будущего первого адмирала русского флота заложили сами. А царь отправился обратно на Плещеево озеро руководить строительством новых кораблей лично.